27 января. Что записал Володя, я не знаю. Вчера утром перешли на постоянное жительство в бомбоубежище. Предыдущие две ночи я не спала почти совсем, в подвале, на проходе, устроила Володе лежанку на табуретке и все ночи укутывала его одеялами, боялась за его радикулит. Вчера пришли в убежище, целый день очухивались, я спала и днём и ночью. Нам досталась лежанка: высокий стол. Постелила одеяла, их у нас 4 шт. Спала ночью, как убитая, хотя в помещении стоял громкий храп. Позавчера в 2 часа дня приехал автобус, забрать желающих в горные сёла, чтобы переждать войну. Мама изъявила желание уехать. Всех желающих вывезли в горное село Автуры. Теперь переживаю. Чеченец средних лет сказал, что привезут уезжающих тогда, когда окончится война. Теперь мы связаны. При случае, мы могли бы всё бросить и  уехать в Назрань, но не знаем, как и где её потом забирать. Переживаю за то, что зря её отпустила. Сегодня с утра было относительно тихо. В 13 часов пообедали, и такое началось! Просто ужас. Стреляли из чего-то очень тяжёлого. Весь дом подпрыгивал. Около нас разорвалось 4 ракеты. В соседний 105-й  дом  попали на уровне первого этажа. Состояние стёкол в квартире мы ещё не проверяли. Молим бога, чтобы выжить. Вода на исходе, хлеб, еще одна  буханка, есть. Сегодня под обстрелом переоделась. Уже не было сил ходить в сапогах, не снимая почти месяц. Володя зарос бородой и выглядит, как Хемингуэй. В убежище, в котором мы располагаемся, несколько  комнат. Мы находимся во второй. С нами ютятся еще 12 человек. Спим кто на чём: на раскладушках, ящиках, столах, табуретках. Дни и ночи непрерывная канонада. По ночам над домом висят осветительные ракеты. Мы, слушая Москву по батарейному приёмнику, возмущаемся, услышав то, что в Грозном боевые действия закончились уже 20-го января. Удивлены той откровенной лжи, которой питают всё население страны. Керосина в лампе осталось на 3-4 часа. В гараже керосин есть, но мы вовремя не привезли домой буржуйку и канистру с керосином, а в районе нашего автокооператива уже 3 дня идут бои.

Перед самой войной я стала плохо себя чувствовать. Заболело сердце, и начался кашель. Начала лечиться лекарствами, которые были дома. Сердце стало получше работать, а в лёгких что-то плохо. С 1-го января начала заниматься самолечением – уринотерапией. Пила и обтиралась до 21 числа. Перед самолечением  весила 80 кг. Если выживем, посмотрим, каков будет вес.

Последние дни нас очень сильно обстреливают, во многие дома вокруг попало много снарядов и мин. Сидим в бомбоубежище, стены и потолки трясутся. Я уже писала, что нас в комнате 12 человек, русские, хохлы, ингуши, чеченцы. Живём дружно. 19 января сосед, проводив свою семью за пределы города, вернулся назад и рассказал, что русские войска уже заняли весь город, кроме нашего Октябрьского района. Сколько мы ещё будем сидеть в осаде, непонятно. Наверное, до тех пор, пока все дома в округе не разрушат, а боевики не уйдут и  после этого придёт «освобождение», если останемся живыми. 8 вечера. Лежу на своем «троне» и слушаю разговоры соседей в нашем убежище. Соседка участница ВОВ, мы её называем «партизанка» сочинила короткий стих:

«Дудаев с Ельциным порешили нас убить,

А мы люди боевые и в подвале смогли жить».

Уже час, как на улице лупят из пушек, но в убежище не очень слышно, и посидельцы делятся рассказами о том, у кого что разрушено и что утрачено.

29 января. Дожили до конца месяца, пишем при свече в убежище. Володя ушел в 5.30  и долго не возвращался. Пошла его искать, а он, оказывается, ушёл в гараж за буржуйкой и керосином. Я стояла у трамвайной линии и ждала, когда он появится из переулка. Он тащил сани по грязи, так как снег к этому времени растаял. Протянет немного сани, вернётся, заберёт канистру с керосином, поднесёт её к саням. И так по очереди перемещает свой груз. Помогла. Вдвоём довезли груз до подъезда. 3 литра я отнесла в убежище на общие нужды. Муж оказался настолько мокрым, что бельё можно было выжимать.

Только что передали по местному радио о людях, которых вывез Лабазанов в горы. (Лабазанов – чеченец, местный Робин Гуд. В случае беды, к нему обращались все местные жители и русские и чеченцы. И он помогал. Ведь в то  время в Чечне никаких правоохранительных органов не было. В. Хан.). Вывезенные люди рассказывали о том, как их устроили, как кормят. После их возвращения оказалось, что это была правда.

Сегодня понедельник, 30 января. Ночь прошла терпимо. Где-то был бой. Сосед предположил, что это недалеко от нас, у автовокзала, а до него метров 300. На улице никого не видно. В подъезд нашего дома вошли два молодых дудаевца, но у них никто ничего не спросил.

Решили провернуть операцию «вода». Когда мы закрывали окна с разбитыми стёклами  у соседей с первого этажа дома напротив коврами и одеялами, я заметила что у них ванна полностью заполнена водой. Мы решили эту воду забрать и использовать. Пригласив двух соседей, сидящих с нами в убежище, мы пошли с ними по воду. Ключи от квартиры у нас были. Хозяева, покидая её, оставили их нам. Набрали по два ведра, закрыли на ключ дверь, забили её доской и ушли. Принесенную воду решили кипятить и использовать. В соседнем 107-м  доме снаряд разрушил простенок между окнами в одной квартире. Образовалась дыра размером 2х2 метра. Мужчины решили пойти и помочь соседу Абдулле перенести оставшиеся неповрежденные вещи в непострадавшую комнату, а дверь заколотить.

С каждым новым днём прошу Господа сохранить нам жизнь и квартиру и проклинаю тех, кто развязал и продолжает эту войну и удивляюсь тому, где можно набрать таких снарядов, от которых подпрыгивает дом и гудит в голове.

31 января. Время часов 12, писать не хочется, совсем упали духом. По приемнику ничего хорошего не сказали, конца войне не видно. С утра бухают из пушки, находиться в квартире невозможно. Согрели чай, не прожевывая, поели суп и сидим в убежище, не зная, что предпринять. Вчера из Автуров, куда вывезли первую партию наших беженцев, приезжал чеченец, который их вывозил и пообещал приехать снова, если появится такая возможность. Он обнадёжил тем, что из этого села есть возможность выехать в Россию. Мы начали колебаться, а не поехать ли и нам, взять там маму и ехать туда, где есть миграционная служба, а оттуда – в Москву. Начали одолевать сомнения, а вдруг мы в Автурах не найдём маму, а вдруг разбомбят, а может скоро кончатся обстрелы?

Сейчас пушки Дудаева стоят недалеко от нас в 200-х метрах и стреляют. Ждём ответного удара по нашим домам. Решение о бегстве так и не приняли.

1 февраля. Ночь была сумасшедшей. Снаряды рвались вокруг дома, в соседний 48-й по Дербентской улице попало 3 снаряда, один из них - в бомбоубежище, выжившие, прибежали в наше. Теперь нас около 60 человек. Сейчас лупят прямо по нашему дому. Дом дрожит, руки - тоже. В убежище керосиновые лампы почти не горят, свечи тухнут, не хватает кислорода. Спать невозможно, почти все кашляют, а кто засыпает, начинает храпеть. Пришли двое: муж с женой. Бежали от трамвайного парка, там у них разрушили дом, и они теперь пытаются пробраться мимо наших домов в Заводской район, где живут их дети. Рассказали о том, что творится в их районе. То же самое, что и у нас.

 Сходили домой. Газа нет. Попили чаю из термоса с сухарями. Не пишется.

Пишу 2 февраля. Бомбили ночью, попали в наш дом. Только утром сходили и посмотрели. Снаряд попал между нашим балконом и  соседской кухней. Балкон разрушен, а кухня разнесена вдребезги. Не успели снова забить одеялами окна, как снова начали стрелять по нашему дому. Бьют целый день. Проклинаю тех, кто по нам стреляет. Захотелось написать о двух ребятах: Арби и Саше. Они живут в нашем дворе и помогают всем. Разбомбили дом, они бегут к нему, помогают живым выбраться из него, заколачивают двери, спасая имущество от мародёров. Когда разбомбили 46-й дом, они привели его жильцов в наше бомбоубежище. Когда пробили газовые трубы, помогали взрослым заделывать пробоины. Сейчас прибежали и ищут того, кто может помочь заболевшему мальчику семи лет в частном соседнем доме. Сидельцы нашли лекарство, мальчишки отнесли его и прибегают снова, спрашивают – как делать уколы. И вот так они постоянно чем-то заняты.

Сегодня мне первый раз было плохо с сердцем. Онемели руки, лицо покрылось ледяным потом и мурашками. Съела 4 таблетки валидола, кажется, пронесло. Сидим в подвале безвылазно, чувствую, что мы слабеем, выберусь  по ступенькам наверх, и уже становится дурно. Сколько мы выдержим, не знаю, да и кушать нечего. Готовить на кирпичах не получается. Еле успеешь чай вскипятить, бегом вниз. Я патологически боюсь заходить в квартиру. А уехать уже нельзя.

Пишу 4 февраля. Второго числа приехали чеченцы, вывозившие ранее беженцев в Автуры, пообещали приехать 3-го и вывезти желающих. Согласились только мы одни. Планируем попасть в этот аул, забрать маму, выехать в Хасавъюрт, а  оттуда в Москву. Не успели уехать «эвакуаторы», как начался жесточайший обстрел. Дрожала земля, дом и наш подвал. Пересидели ночь, а утром собралось 25 человек, решивших уехать. Пришёл молодой парень и сказал,  что автобус, ехавший за нами, обстреляли в Аргуне, и он не приедет. Ожидая автобус, так перенервничали и устали, что еле добрались до  своей лежанки и сразу заснули, Утром проснулась и почувствовала, что заболела. Выпила две таблетки  парацетамола, почувствовала себя получше. Автобуса так и не дождались. В Грозном стреляют до тех пор, пока всё не сравняют с землёй. В наш дом попало два снаряда. Разбили кровлю, потолок обрушился, в библиотеке  стена толщиной в полметра, сдвинулась с места, мебель повреждена. С утра все кинулись на кострах варить еду. Не успели разжечь костры, как где-то рядом рвануло так, что есть не захотелось. Одного из парней, о  которых я писала ранее, ранили. Осколки снаряда попали ему в голову, шею и в ногу. Его перебинтовали, хотели отвезти в больницу, но не на чем. Он попросил Володю, чтобы он извлёк из шеи осколок. Но какой из него лекарь, если он даже укол страшится сделать. Предложил парню утром в сопровождении  какой-либо из женщин идти навстречу русским войскам и там просить помощи, а сам налил ему полстакана спирта, чтобы он забылся. На время помогло.

В соседнем доме обнаружили мёртвого мужчину. До этого предполагали, что он уехал, а он оказывается уже несколько дней, как умер. Похоронили у 48-го  дома

Пишу 4 февраля в 8 часов вечера. Час назад закончилась канонада, собираемся спать. Пишу, а сама думаю, что кроме нас никто не поймёт, как это жутко, сидеть под бомбёжками и ждать смерти.

Даже в такой ситуации, могут случаться сюрпризы. Дело в том, что у нас на втором этаже недавно поселилась молодая чеченка по имени Зура. Ко мне она хорошо относилась. С началом войны уехала в родной аул Шаами–Юрт и живёт у родных. Вчера вечером неожиданно к нам приехал её брат с предложением от Зуры,  приехать в их аул. Доехать до нашего дома он не смог, бросил машину у поста ГАИ в Черноречье и пешком пришел к нам, пробираясь под пулями, да ещё и с оправданиями, нёс нам хлеб, но по дороге ему попались знакомые и он хлеб этот отдал. Обрадованные такой заботой и предложением, мы вынуждены были от него отказаться, так как до машины надо идти пешком по грязи, ночью несколько километров, да и силы наши на исходе. Поблагодарили мы нашего спасителя и с миром  расстались.

Сегодня поднялись в квартиру, посмотреть, в каком она состоянии. Над спальней снарядом разрушена стропильная балка, кровля упала, лопнула потолочная балка, и потолок обрушился. Стёкол нет ни одного, все одеяла и ковры, прибитые на окна, валяются на полу вместе с обрушившейся штукатуркой. Сварили во дворе на костре еду, Успели до обстрела. После стрельбы Володя насчитал в двери подъезда 80 пробоин от осколков мин и снарядов. Сегодняшняя ночь описанию не поддаётся. С 23-х до 0 часов 30 минут всё вокруг гудело и рвалось. В убежище все повскакивали с мест, оделись и не знаем, что делать.  Сейчас нас 60 человек, из них 12 детей и две неподвижные старушки. В 4 часа – снова обстрел. Решила, завтра берем пожитки  и пойдём пешком. Убьют, но что поделаешь, больше терпеть невмоготу. Сижу, пишу, а соседи просят переписать фамилии, тех, кто сидит рядом и  разделяет наше горе и терпит издевательства. Пишу на всякий случай, а вдруг кому-нибудь попадёт в руки этот список, и он удивится – кого расстреливали:

1. Хангельдиева Эмилия Германовна – 1930 г.р.

2. Хангельдиев Владимир Георгиевич  – 1927 г.р.

3. Ковтунова Мария Яковлевна   – 1929 г. р.

4. Зюбан Анна Андреевна – 83 года.

5. Мозговая Антонина Ивановна – 68  лет.

6. Сомачелкова Антонина Максимовна – 69 лет.

7. Калинина Л. С. – 63 года.

8. Фролова Валентина Ивановна – 56 лет.

9. Лапичева Клавдия Ивановна – 31 год.

10. Сергеева Евгения Матвеевна  – 67 лет.

11. Тимченко Аделина Алексеевна  – 60  лет.

12. Тимченко Пётр Трофимович – 61 год.

13. Еськин Владимир Григорьевич – 1926 г. р.

14. Еськина Антонина Александровна – 1926 г. р.

15. Еськин Владимир Владимирович  –1957 г. р.

16. Еськина Алла  – 1958 г. р.

17. Еськин Алёша  (9 лет) – 1985 г. р.

18. Карачева Анна Алексеевна – 71 год.

19. Михайлова Валентина Иосифовна  –  1925 г. р.

20. Ларкина Анастасия Фёдоровна –  1926 г. р.

21. Ларкина Мария Фёдоровна  – 1929 г. р.

22. Тихонов Григорий Кузьмич – 1916 г.р.

23. Феньева Евгения Всеволодовна  –  1915 г. р.

24. Колесников Андрей Анатольевич – 1975 г.р.

25. Меренкова Антонина Ивановна – 1925 г. р.

26. Чернышова Галина Алексеевна  –1952 г. р.

27. Илюшина Галина Сергеевна – 1927 г. р. (ул. Х. Нурадилова-1)

28. Анашкин Алексей Николаевич – 1929 г. р.

29. Анашкина Надежда Ивановна  – 1925 г. р.

30. Орлов Анатолий Дмитриевич  – 1928 г. р.

31. Подколодный Владимир Васильевич –1932 г.р.

32. Батрутдинова Мария Васильевна – 77 лет (партизанка ВОВ).

33. Батрутдинова Ольга Батрутдиновна – 1953 г.р.

34. Берсанов Мовсар – 1937 г. р. (чеченец, жена  – русская).

35. Балакирева  Людмила Яковлевна – 1937 г. р. (жена Берсанова).

36. Вахидов Булат – 1940 г. р. (чеченец, жена  - русская).

37. Вахидова Алина Ивановна –  1937 г.р. (жена Булата).

38. Евлоев Радж  –1955 г.р. (ингуш).

39. Евлоева Фатима  – 1957 г.р. (ингушка).

40. Абу-Саидов Александр Бахтиярович  –1969 г.р. («Афганец»).

41. Вахаев Арби  – 1976 г. р. (чеченец).

42. Вахаев Альви  – 1976 г.р. (чеченец).

43. Хариханов Роман  – 1964 г.р. (чеченец).

44. Хариханова Зарема.

45. Хариханова Малика.

46. Айдаева Хавра (их мать).

Остальных сидельцев в момент «переписи» на месте не оказалось. Обращает на себя внимание то, что основную массу списка составляют  «лица русской национальности» пожилого возраста, на которых и обрушили удары российские войска, при штурме Грозного.

Хочу написать об одной женщине, вернее бабушке. Лежит она рядом с нами на двери, снятой с петель, под головой мешок с пожитками. Знающие её люди рассказывают, что она проработала на железной дороге больше 45 лет мастером, очень много сделала во время Великой Отечественной войны. Повреждён позвоночник, больные ноги, слепая. Коттедж, в котором она жила около вокзала, во время его штурма разнесли в пыль. Её забрала к себе, женщина, чуть помоложе, 1929 года рождения, Ковтунова. И вот сидят они вдвоём в убежище, что едят, что пьют, не знаю. Лежит и стонет постоянно. Зовут её Зюбан Анна Андреевна. Вот так отблагодарили её за беззаветное служение Родине.

Сегодня 6 февраля. Москва передает, что бои идут в горных районах, о нас ни слова. Ночь прошла спокойно, стреляли далеко, спали нормально, утром начали бабахать, то ближе, то дальше. Сейчас слышны автоматные очереди, правда, когда в подвале, терпеть можно.

Алёша Еськин хочет написать что-то в моём дневнике. Предоставляю ему страницу, править не буду:

«Однажды я был очевидцем в этот день произошла драка. Я вышал подождать дядю володю и я стоял в курилки тут началось. Выбежала Сильва, и вдруг  послы шалось ну давай  иди!:ты баба схватили табуретку, послышалось в ответ да я тебя в порошок чево – да да . и меня вынали и дитё ушол. Приезд. Приехал зять тёти Фатимы в Урус Мартане сто баивеков в морге.

1985 г. Алёша Еськин 9 лет».

7 февраля. Утро было спокойным. Сходили за водой в квартиру, в которой несколько дней назад её брали из ванны. Вычерпали все остатки. Набрали таз, чайник и бидончик. Пришли в убежище, позавтракали: маленький кусочек сала, консервированный салат из банки. Выпили колпачок термоса чая, один на двоих со сгущённым молоком.  Сегодня шёл бой рядом с нами и, наконец,  в 2 часа дня мы увидели первых русских. Это были морские пехотинцы. В убежище началась паника, так как мы не знали, как себя вести. Солдаты начали проверять документы у мужчин, разобравшись, с кем имеют дело, прекратили. Трое из них вошли в подвал, посмотрели, объяснили, как себя вести с приходом военных. На оклики отвечать, кто находится в убежище, иначе, могут бросить гранату. Женщины попросили, чтобы помогли нашему раненому парню. Солдаты ушли, и минут через 20 за ним прислали фельдшера. Перед уходом они предупредили, что за ними идет ОМОН, и что с этими ребятами надо вести себя осторожно. Часто среди них бывают пьяные.

8 февраля. Писать не хочется, но пишу. Ночь прошла спокойно, стреляли из автоматов далеко. Проснулась от мучившего меня кашля и, чтобы не будить окружающих, просидела до утра, так кашель меньше напоминает о себе. В 8 утра пошли к себе домой наверх. Володя на лестничной площадке разжёг костёр, а я замесила тесто на пышки. Спекла 5 пышек и здесь же с чаем их съели. У тех воинов, которые накануне нас посетили, с одной из женщин возник конфликт.  Проверяя квартиры на предмет наличия боевиков, они вошли к ней, взяли понравившийся им магнитофон. Женщина возмутилась и потребовала, чтобы его ей вернули. Солдаты перебили приготовленную к транспортировке, уложенную в ящики посуду и пригрозили: «Ты что? Очередь получить хочешь?» Такое поведение людей, пришедших наводить в Чечне «конституционный порядок», всех обидело и возмутило. Проверяя квартиры при отсутствии владельцев, солдаты выбивают входные двери. Это понятно и не вызывает возмущения. Мы, во избежание такой участи, мелом написали на двери: «Дверь не ломайте, мы рядом, в бомбоубежище».

Вчера Раджик (сын сторожа в нашем автокооперативе) с двумя мужчинами пошли в гаражи. С какой целью я не знаю. Через некоторое время двое из них прибежали назад и сообщили, что их обстреляли. Один прибежавший был ранен в руку. Третьего целый день не было, а  вечером его притащили раненого в живот. Помочь ему в этом случае никто не смог. Утром он умер. Похоронили его рядом с 48 домом, выкопав неглубокую яму и завернув в одеяло. Пропустила ещё один факт. Вчера, когда нас посетили моряки, они рассказали, что, когда они штурмовали Дудаевский дворец, их было 150 человек. После боя осталось 35.

До нас дошел слух, что теперь на войну в Чечне набирают контрактников, а на стороне дудаевцев воюют наёмники. Никак не поймём, какая разница между контрактниками и наёмниками. И те и другие воюют за деньги. Отсюда вывод: и тем и другим выгодно, чтобы война подольше не кончалась, а нам  надо всеми способами выбираться отсюда и чем раньше, тем лучше.

Несколько дней назад я записала стихи нашей Партизанки. Сегодня её посетила муза снова:

«Ельцин Дудаева спросил:

Где твоё оружие?

Посмотри, алкаш,

Вся Чечня загружена».

Сегодня 10 февраля. Пишу в 18 ч. 35 мин. До этого произошло много событий. Убили ещё одного мужчину. Пошел встретить жену на перекрёсток у автовокзала. Там его снайпер и снял. Похоронили его рядом с предшественником  в том же палисаднике. Володя начал вытаскивать гвозди из досок, снятых с разрушенного балкона. Говорит: «Доски  на всякий случай. Не хочется, чтобы похоронили как собаку». Но, пока живы, решили собрать вещи, упаковать их и ждать удобного случая, чтобы выбраться отсюда. Здесь жить уже мы не сможем.

11 февраля. Вчера и сегодня до 11 ч. 30 мин. провозились с вещами. Начался обстрел. Но, правда, не наших домов, а немного подальше. Вышли на улицу. Пахнет весной, солнце, тепло. Соседи на кострах варят еду. Спустились в убежище, и, вдруг в 12 часов слышим: «Где Хан?» Голос знакомый. Увидели Толика, мужа Володиной сестры. Я не поверила своим глазам и ушам. Стоит в сапогах, плаще болонья, моджахедке, с автоматом в руках. Говорит: «Я за вами. Через 15 минут – отъезжаем», У нас на всякий случай в убежище были заготовлены сумки с самым необходимым.

Не могу писать. Наш спаситель и  Володя в самолёте на радостях хватанули спирта и сейчас, как дураки».

На этом записи Эммы закончены. Предлагаю свои записки, надеюсь, что и они дополнят сведения о нашем сидении в Грозном в период, «когда паны дерутся, а у хлопцев чубы трещат».

Мои записи, как и у Эммы, начинаются не с начала Чеченской войны и в них будут часто упоминаться номера домов, которые подвергались постоянным обстрелам со стороны российских войск. Эти дома расположены все в одном квартале, между улицами Сайханова и Дербентской. По улице Сайханова номера: 97, 99, и до 107, а по улице Дербентской номера: 46, 46-А, 48, 48-А. 50. Это я написал для того,  чтобы читающему было легче разобраться, куда же стреляли россияне.

Приступаю к своему дневнику.

«21 января 1995 года. Вдруг вспомнил, что в 1924 году в этот день  умер В.И.Ленин. Сегодня утром почтили его память и вдруг подумали: ведь мы сейчас переживаем очень трагический период в нашей жизни и, если мы не попытаемся записать то, что мы в нём пережили, то вскоре он забудется. А хочется, чтобы наши потомки (внуки, правнуки, праправнуки и т.д.) прочитали наши воспоминания и знали, что пришлось пережить нам и нашим сверстникам, в период развала Союза Советских Социалистических Республик, «наведения «конституционного порядка в Чеченской республике», гибнувшим там по вине бездарных строителей «светлого капиталистического общества», которое они хотели построить, кто за 150, кто за 500 дней.

Итак, начнём воспоминания, немного поздновато, но всё же, о том, как создавалось Чеченское государство с подачи главного «перестройщика» России, Ельцина, а потом спохватившегося и пытавшегося это государство ликвидировать, и как всё это отражается на нашей судьбе. Сегодня ночью, примерно в начале второго часа, слышали незначительную по нашим меркам артиллерийскую стрельбу. Стёкла звенели, но не вылетали из окон. В наш дом не попали. Спим в библиотеке на диване, разместившись «вальтом» и укрывшись несколькими одеялами, не снимая одежды, кроме пальто. Утром, не вылезая из-под одеяла, прослушали последние известия по батарейному приёмнику (включаем его только для прослушивания известий, бережём батарейки). По радио вроде бы всё нормально. Сообщили, что водрузили флаг над развалинами президентского дворца, который не могли взять в течение 20 дней, и только тогда, когда боевики его покинули, там появились россияне. Прослушали о количестве убитых и раненых россиян, но когда услышали о том, что со стороны дудаевцев было убито более 3 тысяч человек, да еще и с точностью до одного, нас одолело сомнение.  И тут же вспомнились строки из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Валерик». Лермонтов, участник боя, после его завершения спросил своего кунака:

«….А сколько их дралось примерно

Сегодня?...Тысяч до семи.

А много горцы потеряли?

Как знать? Зачем вы не считали?

…

Чеченец посмотрел лукаво

И головою покачал.»

Сопоставим итоги боя за Валерик и за Президентский дворец. Где информация правдивее? У Лермонтова, Генерального штаба, а может быть у Алёши, девятилетнего мальчика из нашего бомбоубежища, подслушавшего разговор между чеченцами о том, что в Урус Мартане  в морге лежит 100  убитых «баевиков». Далее мы услышали то, что омоновцы и войска МВД продолжают разоружение повстанцев и очищают от них  город. Мы же наблюдаем, как на правом берегу Сунжи спокойно, без страха и паники, ходят вооруженные боевики, а русского солдата, который «за два часа должен был взять город», по прошествии уже 20 дней мы ещё не видели. А давно хотелось бы. 

Температура в спальне, библиотеке и зале +3 градуса, на улице -8. Вчерашняя наша попытка заделать пробоины в уличном газопроводе, полученные от ракет, попавших во двор, не увенчалась успехом. 8 отверстий в трубе мы ликвидировали, но когда открыли задвижку, газа в домах не оказалось. Пришлось вечером кипятить чай на лестничной площадке, разведя костёр между двух кирпичей. Благо, что задолго до начала войны я заготовил дровишек, на работе мне изготовили «буржуйку», которая пока находится в гараже. Соседи тоже без тепла, пришлось и им выделить по стакану чая. Сегодня мама (здесь и далее, если я буду употреблять слова  «мама» и «Эмма», то они предназначаются для наших детей) на этом костре сварила картошку и положила в неё остатки тушеного мяса, которое успели спасти, так как холодильник давно не работает, а на улице было не очень холодно и оно слегка запахло. Хорошо ли плохо, но позавтракали. Соседи по двору нашли еще несколько пробоин в газовой трубе, заделали их и вот сейчас, в 14 часов, газ в квартирах есть.

За окном началась артиллерийская стрельба. Если разрывы приблизятся, то придётся снова спускаться в подвал. Там мы часто проводим время. В ночь с 19 на 20 января просидели до утра, потому что накануне днём подверглись ракетному удару. Повредили много соседних домов. В нашей квартире пока только вылетело на кухне второе стекло и два в зале. Вечером 7 января, на Рождество Христово, нас сильно потревожил «Град». 8  ракет попали в наш двор. Одна ракета, перелетев через нашу квартиру, попала в карниз двухэтажного дома № 103-А, стоящего внутри двора в 50 метрах от нашего 103-го дома.

Далее >>